Потомки сахалинских каторжан живут в Красной Горбатке

И снова нас влечет к своим корням!
Мы — как деревья в призрачном апреле,
что осенью с корней рвались, летели,
теперь отяжеленные стоят,
наполненные плодотворным соком,
что движется по их стволам высоким
к таинственно белеющим росткам.
И сладко нам, оторванность изведав,
одолевая отчужденья зло,
вновь обрести прабабушку, прадеда
и дальних предков, если повезло.
Вновь открывать свершившееся чудо:
вникать в их помыслы, дела и дни
и понимать, что МЫ теперь ОНИ.
А мы-то думали — мы ниоткуда!

Ольга Ливеровская

Мое увлечение генеалогией – наукой о родственных связях, началось в 2007 году благодаря приезду в гости родственников из Карелии, о существовании которых наша семья не подозревала до того времени. С помощью моей мамы, обладавшей исключительной памятью,  мы составили тогда свое первое семейное древо, состоящее, в основном, из родственников, проживавших в Андреевке и их потомков. 

Отношу себя к  генеалогам-любителям  — людям, которые занимаются изучением своего собственного родословного древа в свободное время. Они могут проводить исследования в архивах, обмениваться информацией с другими генеалогами или использовать онлайн-ресурсы для поиска информации о своих предках. Для многих, в том числе и для меня, это становится увлекательным хобби, позволяющим узнать о себе и своей семье больше. За многие годы исследований мое родословное древо разрослось до почти 1600 персон, нашлись родственники от Калининграда до Сахалина, в Беларуси и Армении, в Польше и США. А сколько еще предстоит найти! Но самое неожиданное и удивительное открытие обнаружено совсем недавно, в конце 2024 года. Немножко предыстории этого события.

 В начале 50-х годов ХХ столетия на Красной Горбатке появился новый житель – Глазунов Владимир Николаевич, которого помнят многие старожилы поселка. Приехал он к нам после службы на Балтийском флоте, пройдя путь от юнги до старшего моториста торпедных катеров.  Привела судьба его в наш край знакомство по переписке. Подруга моей мамы таким образом познакомилась с его сослуживцем, а тот, в свою очередь, дал ему адрес мамы, Быковой Любы. Завязалось знакомство, переросшее в дальнейшем в семейный союз и появлением на свет троих детей – Саши, Гали и Славы. 

Нам было известно, что родителями отца были Логвиненко (в девичестве Воднева) Ефросинья Павловна и ее первый муж Пляшкевич Александр Михайлович. 

Родился отец на Дальнем Востоке, где служил Александр Михайлович и там же взял в жены нашу бабушку, когда ей было всего 17 неполных лет. Родилась она в 1912 году в  Приморском крае, спустя несколько месяцев после того, как ее родители – простые крестьяне из бедной деревни Черниговской губернии приехали туда по программе переселения. Брак Пляшкевичей Александра и Фроси продлился недолго, из-за нелюдимого характера ее мужа. Бабушка рассказывала, что даже когда они ходили в кино, то шли по разным сторонам улицы, но никак не вместе. И однажды она не выдержала и вместе с маленьким ребенком, нашим отцом, уехала к своим родственникам. Может быть, на своеобразный характер Александра Михайловича наложила отпечаток его служба? На его поздних фотографиях, судя по количеству орденских планок на его кителе, можно предположить о большом количестве полученных им государственных наград, но где он служил, в каком качестве и за что был награжден,  пока неизвестно. Удалось разыскать запись на сайте кадрового состава НКВД 1935-1939 г.г., что он 27.06.1936 г. был принят на службу на должность пом. оперуполномоченного 4 отдела УГБ УНКВД по Приморской области в звании сержанта госбезопасности и 15.11.1937 г. уволен вовсе с исключением с учета. Больше никаких сведений о нем не нашлось. По рассказам бабушки он досконально знал японский язык и служил переводчиком в штабе. Последние годы жизни проживал в г. Плесецк Архангельской области.

Интересно, что при рождении отца ему дали имя Май, так что в младенчестве он был Май Александрович Пляшкевич, а когда его усыновил второй муж бабушки, его нарекли Владимиром Николаевичем Глазуновым. Вообще, смена имени в нашем роду была в порядке вещей. Бабушке нашей не нравилось имя Фрося, и всю жизнь мы ее звали бабушкой Галей.

 Александр Михайлович Пляшкевич был рожден под именем Эдуард, но в четыре года из римско-католического вероисповедания был присоединен к православной греко-российской церкви и наречен Константином. А когда он получал паспорт, назвался Александром, т.к. прежнее имя ему не нравилось. В те времена, из-за невозможности разыскать метрические данные, зачастую записи в органах ЗАГС производились со слов заявителя. Например, в нашей Андреевке целая ветка семейства Трантиных стали называться Быковы по кличке в деревне Трантина Алексея Спиридоновича, его за суровый нрав и выдающуюся внешность кликали Быком. Так и говорили на его детей – Вон, Быковы пошли. А мой прадед, Ануфриев Кузьма Алексеевич, при рождении был записан как Филипп, но после рождения первого ребенка в метрических книгах значился уже как Кузьма.

Повторно замуж бабушка вышла уже на Европейской части Союза, как она там оказалась, неизвестно. Знаем, что жили они сначала в Умани на Украине, а когда началась война, бабушку вместе с сыном эвакуировали в г. Молотов (ныне Пермь). Там Володя  получил семиклассное образование, но, по рассказам бабушки, связался с плохой компанией и мог бы получить реальный срок, если бы она не вмешалась и буквально силой забрала его и отправила служить на флот. 

 Неизвестна судьба ее второго мужа, и когда бабушка вышла замуж в третий раз. Её третий и последний муж – Логвиненко Николай Михайлович —  был военным, родом из Киевской области. Его брат, Иван Михайлович, был тоже военным, известным в СССР писателем, автором многих книг. Детей больше у бабушки не было, и она с Николаем Михайловичем удочерила девочку из детдома. После окончания службы Николаю Михайловичу предоставили квартиру в новом доме в центре г. Черкассы. Мы с сестрой не раз приезжали к ним на летние каникулы. Неоднократно были на Красной Горбатке и бабушка со своей семьей.

Больше из родни Пляшкевичей мы практически никого не знали. Известно было только, что у Александра Михайловича родителями были Михаил Фомич, занимавший высокий пост на почте на Дальнем Востоке, и его жена Бронислава Иосифовна, оказавшая заметное влияние на свою невестку – нашу бабушку Галю. И знали мы о существовании двоюродной сестры отца – Зверинской Светланы, проживающей в Калининграде. Отец привозил ее на Горбатку в конце 50-х годов. Долгое время моя мама переписывалась с ней, но потом эта связь оборвалась. Спустя многие годы я все-таки разыскал ее и наша встреча состоялась.

И вот, изучая архивы Сахалинской области, в конце прошлого года я нашел записи метрических книг Александровского поста, из которых я узнал, что Бронислава Иосифовна родилась на Сахалине, в семье ссыльного политкаторжанина Иосифа Станиславовича Шмауса – польского революционера, осужденного на 20-летнюю каторогу. А отец Михаила Фомича – тоже каторжанин, родом из Беларуси, осужденный на 10 лет за поджог помещичьего имения. И оба они мои родные прапрадеды. Когда я разместил информацию о Шмаусе на моем родовом дереве на сайте Фамилио, меня разыскала правнучка Иосифа Шмауса – Наталья Нехац, проживающая в г. Южно-Сахалинск. Оказалось, что она уже много лет разыскивает сведения о своем прадеде и собрала много информации о его семье. Но лучше всего о нем она расскажет сама. Вот её заметка к моему древу:

Дорогой читатель!

Вот немножко истории об этом удивительном человеке.

Партия «Пролетариат» — это первая политическая революционная организация польского рабочего класса, существовавшая в 1882-86 гг. Эта партия сыграла выдающуюся роль в истории совместной борьбы польских и русских трудящихся против самодержавия, против русских и польских помещиков и капиталистов.

Осенью 1885 г. царским сатрапам удалось полностью разгромить партию «Пролетариат». 29 видных деятелей «Пролетариата» были преданы военному суду.

Из участников «Процесса 29-ти» на Сахалинскую каторгу были отправлены Плосский, Шмаус, Бугайский, Томашевский, Дегурский, Блиох, Ян Гельшер, Госткевич, Поплавский, Домбровский, Серошевский, Форминский, Гладыш, Словик, Кмецик и в административном порядке Софья-Мария Плосская, супруга Э. Плосского.

Первая партия из них прибыла на Сахалин в 1886, остальные прибыли позже.

На суде было представлено огромное количество вещественных доказательств революционной деятельности партии «Пролетариат»: тысячи книг и прокламаций, большое количество номеров центрального органа партии – газеты «Пролетариат» и других изданий партии, типографские станки, шрифт, оружие и т.д. Процесс продолжался два месяца.  Кроме 29 революционеров, осуждённых варшавским военно-окружным судом, 200 человек из привлечённых по этому делу были сосланы в Сибирь административным путём.

Дело партии «Пролетариат» — итог почти трёхлетнего следствия – составляло 26 больших томов, из которых четыре запретили выдавать защитникам. На адвокатов оказывалось сильное давление со стороны властей и суда, поэтому их роль на процессе была весьма скромной.  Только один Анц (защитник Поплавского) пытался придать делу социальную окраску. Большинство же защитников стремилось показать своё несогласие со взглядами подсудимых и подтвердить свой «патриотизм». Они даже пытались доказывать, что в Польше нет почвы для социализма, что он «привозится» из России и т.п.

Суд — ноябрь 1885. Приговор Варшавского суда был объявлен 20 декабря 1885 года. Несколько дней спустя вызывали группами в суд для объявления приговора в окончательной форме, а затем приговоры были отправлены в Петербург на утверждение Царя. Приговор был следующим: 6 смертных казней через повешение (в том числе Шмаус) и 21 на каторгу, с максимальным сроком 16 лет отбывания и меньше.

27 января 1886 были приведены в исполнение первые 4 казни: Бардовский, Куницкий, Оссовский и Петрусинский.

По остальным двум смертникам: заменили на 20 лет каторги Шмаусу (на Сахалин) и Люри (на Кару).

Перед отправкой на каторгу и в крепость деятели партии «Пролетариат» обратились с письмом к товарищам на свободе. В этом замечательном документе, проникнутом духом борьбы и верой в будущее говорилось: «… Мы – пленники! Вы должны нас причислить к умирающим и полумёртвым. Оторванные от дела, осуждённые на многие годы каторги, мы можем мечтать о том, что только наиболее счастливые из нас сумеют ещё при жизни отдать остатки своих сил делу, для которого мы жили. Большая часть из нас с гордостью будет носить эти цепи, от которых освободит нас только смерть. Мы можем отвечать только презрением к правительству; все прочие чувства должны молчать в нас, дабы враг не видел, как мы страдаем…

Вы, товарищи, счастливее нас, вы можете ещё работать, можете бороться и, хотя вам не миновать нашей судьбы, вы всё же сможете сказать, что все свои силы вы отдали делу в тот момент, когда это было особенно необходимо; ваша работа не только послужит делу, но прибавит сил и тем, кто уже погибает, и позволит им влачить свои кандалы с такой же верой в будущее, с какой умирали осуждённые.

Не дайте заглохнуть работе, а если хватит ваших сил – не простите палачам этих виселиц. Пусть убедятся наши враги, что проснувшись, рабочий класс не прекратит борьбы до момента победы».

Есть ещё одно письмо на волю, но хватит пока одного.

 Таким образом, на Сахалине было не 15 членов партии «Пролетариат», как считалось до этого, а 16, среди которых 15 были политкаторжанами и одна – политической административно-ссыльной.

 В 1886 г. – в первый год существования Сахалинской политической каторги – были доставлены первые 6 польских революционеров (в их числе Шмаус), членов партии «Пролетариат».

Так боялись нашего Шмауса и других, что даже политическую каторгу официально ввели на Сахалине, чтоб подальше их, подальше))

 Немного статистики.

По срокам осуждения из 54 политических на Сахалине: на 20 лет – 4 человека (из «Пролетариата» один  — Шмаус).

Революционный дух на Сахалине не был сломлен, и почти все члены партии «Пролетариат» несколько раз замечались в «непочтительно грубом и дерзком» поведении.

История политической каторги на Сахалине характерна протестами, волнениями, бойкотами, политической агитацией. Не зря местные власти в течение многих лет обращались к правительству с просьбой отменить ссылку революционеров на остров.

Каторжная администрация Сахалина, выполняя волю царского правительства, стремилась всеми средствами, которыми она располагала, сломить волю революционеров к борьбе. Но она была не в силах этого сделать.

Массовые волнения жителей селения Михайловки (1904 г.), поста Дуэ (1905), в Рыковском и Александровске (осень 1905 г.) произошли не без влияния политкаторжан. Не случайно волнения малоземельных крестьян были именно в тех селениях, где проживали ссыльные революционеры.

 На Сахалин Шмауса привезли осенью 1886 г. с шестью соратниками. И, по сему факту — наш Шмаус был в строю первых политических ссыльных на Сахалине.

Иосиф Шмаус по профессии – токарь и слесарь. В мае 1883 г. он по заданию партии «Пролетариат» принимал участие в доставке из-за границы книг социально-революционного содержания. Об этом узнала полиция, и Шмаус перешёл на нелегальное положение.

 Начиная с августа 1883 г., он принимал активное участие в организации революционных кружков, вербовал в них рабочих, приводил их на тайные сходки. Пропаганду среди рабочих он вёл не только в Варшаве, но также в Лодзи, Згеже и Ченстохове. Иосиф Шмаус участвовал также в организации подпольной типографии, имел постоянные связи с Варынским, Дулембой и другими видными деятелями партии «Пролетариат». 2 октября 1883 г., исполняя приговор Центрального Комитета партии, он участвовал в г. Згеже в покушении на полицейского шпиона Сиремского, во время которого и был арестован. И. Шмауса приговорили к смертной казни через повешение,  которую заменили 20-ю годами каторжных работ.

 На каторге был сперва чернорабочим на солеварне, а затем работал в различных тюремных мастерских: швальной, сапожной, портняжной. Указ царя от 17 апреля 1891 г. о смягчении наказания политкаторжанам России не был применён к Шмаусу.

Жил почти всё время в Александровске вместе с семьёй. После амнистии 1894 г. был переведён в разряд ссыльно-поселенцев и стал заниматься хозяйством. Уехал с Сахалина в 1905 г. Позднее Шмаус вернулся на Сахалин и умер здесь в годы первой мировой войны, а его сын С.И. Шмаус участвовал в революционных событиях 1917 г. на Северном Сахалине, входил в правление Рабочего бюро в Александровске.

 О некоторых соратниках по поводу убийства Сиремского.

01)  Дегурский Лев Людвигович, 1831гр,  прибыл на Сахалин (а точнее, в Александровскую тюрьму) годом позже, из Белгородского каторжного централа «Печенеги» (около Харькова), в 1887 году. 

Дегурский был самым старшим из участников Варшавского процесса и вообще из всех вместе взятых политических, ему на момент приезда на Сахалин было 56 лет, Шмаусу же 33 (возраст Христа). Вскоре Дегурский ослеп и был переведён в богадельню. «За дряхлостью и потерей зрения доставлен в богадельню», говорится в документе за 1891, а по факту..

Иосиф Шмаус, несмотря на ужасные условия и трудности, взял Дегурского жить к себе, о чём засвидетельствовал А.П. Чехов.

 Дегурский был одним из руководителей местного партийного кружка в Згеже, организовывал сходки рабочих-революционеров, устраивал на своей квартире совещания активистов партии.

На одном из таких совещаний, состоявшемся при его содействии и участии, было принято решение исполнить приговор ЦК партии об убийстве предателя Франца Гельшера, выдававшего властям членов партии и тесно связанного с другим шпионом – Сиремским. Огласив приговор, он предложил Петрусинскому и Блиоху взять его исполнение на себя. Решение об исполнении приговора было принято единогласно и осуществлено 26 мая 1884 г.

В августе-сентябре 1884 г. участники этого совещания были арестованы.

Дегурского приговорили к каторге сроком на 16 лет, при утверждении приговора срок был сокращён до 10 лет.

В ноябре 1904 получил право выехать на материк и в следующем году вернулся в г. Лодзь. После 1917 жил в Польше.

 02) Бугайский Станислав Павлович, 1863гр. В 1882 г. вступил в партию «Пролетариат» (подпольная кличка «Юноша»), вёл революционную пропаганду среди рабочих, участвовал в создании и работе нелегальных партийных кружков в Згеже. 14 марта 1884 г. по поручению партии совершил покушение на уже известного нам доносчика и шпиона Сиремского, которого он ранил кинжалом в шею. 

Был арестован на месте покушения. В марте 1885 г. Бугайского перевели в Варшавскую цитадель и включили в число участников «Процесса 29-ти» деятелей партии «Пролетариат». На суде он заявил, что совершил покушение на Сиремского по своему собственному почину, так как хотел избавить партию от шпиона, который выслеживал и выдавал властям революционеров.

Приговорён к лишению всех прав состояния и к 8 годам каторги, сокращённой при утверждении приговора до 6 лет 8 месяцев. Также, как Дегурский, «задержался» в «Печенегах», и прибыл с Дегурским на Сахалин в 1887.

В 1905 выехал на материк, но затем вновь вернулся на Сахалин. Там же, в 1944, умер как последний из бывших сахалинских политкаторжан..

 03) Томашевский Казимир Войцехович, 1859гр. 

Играл в партии «Пролетариат» видную роль. Исполняя приговор Центрального Комитета, взялся за организацию убийства шпиона Сиремского.  Непосредственными исполнителями этого приговора, как уже известно, были И. Шмаус и С. Бугайский.

Незадолго до этого покушения уехал за границу, не собираясь оттуда возвращаться. Однако случилось так, что он вскоре вернулся в Згеж и был сразу же арестован и предан суду вместе с другими деятелями партии «Пролетариат».

Он был приговорён к 16 годам каторжных работ, уменьшенных затем на год. На Сахалин Томашевского привезли в сентябре 1886 г. и поместили в тюрьму поста Александровского.

В 1899-1901 он уехал во Владивосток. В 1904-1907 был освобождён от полицейского надзора с разрешением поселиться в Европейской России.

…

 И, кстати, все (1891, 1894, 1896 и 1904) существовавшие после 1886 года и до упразднения каторги на Сахалине в 1906 году указы-амнистии обходили стороной нашего Шмауса. Хотя многим давали и полную свободу.

Единственное, что было по одной амнистии из так скажем «плюсом» — это в 1894 его перевели в статус ссыльно-поселенца, но это опять же ограничение прав и свобод без права выезда и статус как будто чуть выше. Обязан был вести «хозяйство под автоматом» и точка. Те же яйца, только в профиль, как говорится. Для понимания это, типа, из «вообще никто» стал просто «никто».

 Многим давали полную свободу по амнистии, Шмаусу же нет. Что, в принципе, даёт представление о нём.

 Кратко об условиях каторги.

Известный писатель и журналист В.М. Дорошевич, который написал две книги о Сахалинской уголовной каторге (к политическим ни Чехов, ни Дорошевич не были допущены), сказал, что ещё не было такого преступления, за которое надо было бы наказать Сахалинской каторгой. Хотя Чехов с некоторыми всё равно извернулся пообщаться, с нашим Иосифом в том числе. И действительно, многие считали, что лучше смертная казнь, чем отбывание каторги  на страшном «острове изгнания».

 Немного математики.

Всего на Сахалине было 54 политических. 6 политкаторжан были освобождены летом 1905 г. японцами, оккупировавшими Сахалин. 4 из них к тому времени ещё не отбыли срок каторги (Тригони, Перлашкевич, Шмаус и Кравчик), а двое не успели выехать с Сахалина (Бугайский и Блиох), хотя получили право покинуть остров ещё до начала русско-японской войны. То есть на момент 1905 из всех 54 политкаторжан на Сахалине оставалось 6. А к 1910 двое (Бугайский и Шмаус).

 Какие главные выводы из исследованного я сделала об этом МужЧИНе.

 Даже некоторым организаторам самой партии срок был меньше. А тут обременённого семьёй обычного рабочего и исполнителя Шмауса с неудавшимся убийством дают аж смертную казнь наравне чуть ли будто покушение на царя?

К тому же после исполнения первых 4 смертных приговоров в обществе пошёл достаточно мощный резонанс и общественные волнения. Уверена, что благодаря испугу властей из-за этого были заменены на 20 лет каторги смертные приговоры оставшимся двум «смертникам»: Шмаус и Люри. Только их, конечно же, разделили: одного туда, другого — сюда. Конечно же, не дай Бог, такие люди будут в кучке.

 Поэтому осмелюсь предположить, что он не был обычным исполнителем и сборщиком революционных кружков. Другие его соратники и доводили убийство до конца (а не просто покушались убить кого-либо из шпионов) и были самыми ярыми руководители партий, но имели сроки в 16 лет максимум, а тут смертная казнь. Смягчили до 20 лет каторжных работ понятно — общественный резонанс вынудил. А как же амнистии? Почему все амнистии обходили его стороной, хотя многие получали плюшки?

 Потому что математика вещь упрямая.

Сроки для революционеров с учётом убийств, согласно документам, для сравнения: 

Ульянов 01 марта 1887 —> покушение (царь Александр2) —> смертная казнь

Вольнов 1885 —> организатор «Народной Воли» —> смертная казнь

Пилсудский 1 марта 1887 —> покушение (царь Александр2) —> 15 лет каторги (Сахалин)

«Пролетариатцы-сахалинцы»:

Томашевский 1883 —> организатор убийства (шпион Сиремский) —> 16 лет –-> 15 лет каторги (Сахалин)

Шмаус 2 октября 1883 —> покушение (шпион Сиремский) +—> смертная казнь —> 20 лет каторги (Сахалин)

Бугайский 14 марта 1884 —> ранил в шею (шпион Сиремский) —> 8 лет  —> 6,8 лет каторги (Сахалин)

Дегурский 26 мая 1884 —> исполнение убийства (связанного с Сиремским  предателя Гельшера Ф.) —> 16 лет  —> 8 лет каторги (Сахалин)

Блиох 26 мая 1884 —> исполнение выстрелом в висок (шпион ГельшерФ) —> 16 лет каторги (Сахалин)

Гельшер Я. с 1882 —> организатор партии, одобрил убийство брата (шпион Гельшер Ф.) —> 15 лет —> 13 лет каторги (Сахалин)

Поплавский с 1882 —> активный деятель партии —> 16 лет —> 13 лет каторги (Сахалин)

Плосский с 1882 —> руководитель партии —> 16 лет каторги (Сахалин)

Госткевич с 1879 —> помощник руководителя партии —> 16 лет  —> 13 лет каторги (Сахалин)

Домбровский 1884 —> исполнение (шпион царской полиции Скржипчинский) —> 16 лет каторги (Сахалин)

Серошевский  —> руководитель партии и покушение (зампрокурор Янкулио и офицер-жандарм Секеринский) —> 16 лет —> 14 лет каторги (Сахалин)

Форминский с 1865 —> кассир партии+заложил основы партии+организатор (Скржипчинский)+оружие и деньги (для убийства выше) —> 16 лет —> 12 лет каторги (Сахалин)

Гладыш с 1883 —> исполнение (чиновники Янкулио и Секеринский) —> 16 лет —> 10 лет каторги (Сахалин)

Словик с 1883 —> конспирация типографии, книги —> 16 лет —> 10 лет каторги (Сахалин)

Кмецик с 1880 —> социально-революционная пропаганда —> 16 лет —> 12 лет + 10 (попытка побега) года каторги (Сахалин)

Плосская с 1883 —> содержание конспиративной типографии+организация ревкружка —> 4 года административной ссылки (Сахалин)

 Материалы выше взяты мною из архивных документов и книг.

 От себя лично добавлю, что Иосиф Шмаус был убит на Сахалине японским офицером за оскорбление его в виде «массажа» по лицу (из рассказов в кругу семьи).

 Приятного чтения.

 Составила заметку и добавила в обсуждения женщина Наталья из Рода Нехац/Шмаус.

21 числа февраля месяца сего 2025 года.

В начале 2000-х годов, незадолго до того, как в дальневосточном издательстве «Рубеж» вышел  двухтомником  тщательно откомментированный труд Чехова «Остров Сахалин» — там же, под той же книжной маркой, была напечатана странная, на первый взгляд, книга. Она называется «Быть может, пригодятся и мои цифры».

Это был полный свод разработанных Чеховым опросных карточек-анкет, заполненных более чем половиной всего населения острова: вольных жителей-поселенцев, ссыльнокаторжных, хозяев своих дворов, членов семей.

Составители книги впервые назвали точное количество этих опросных листов — семь с половиной тысяч. Это больше половины всех проживающих на острове. Некоторые карточки — частично или полностью — заполнены не Чеховым, но рукой установленных исследователями его помощников — Даниила Булгаревича и иеромонаха Ираклия.

Списки, занимающие четыре пятых издания, размещены на бумаге особого цвета и отделены от сопроводительных текстов, комментариев и библиографии работ о чеховской поездке, — той, о которой писатель предпочитал молчать или отшучиваться. Но бывали и редкие проговорки.

Вспоминая тех, кто пытался и до него исследовать каторжный остров, совершая «изумительные подвиги, за которые можно боготворить», Чехов прибавляет: «…нам это не нужно <…> мы не знаем, что это за люди, и только сидим в четырех стенах и жалуемся, что Бог создал человека. <…> Прославленные шестидесятые годы не сделали ничего для больных и заключенных, нарушив, таким образом, самую главную заповедь христианской цивилизации. В наше время для больных делается кое-что, для заключенных же ничего; тюрьмоведение совершенно не интересует наших юристов. Нет, уверяю вас, Сахалин нужен и интересен, и нужно пожалеть только, что туда еду я, а не кто-нибудь другой, более смыслящий в деле и более способный возбудить интерес в обществе. Я же лично еду за пустяками» (конец цитаты из письма тридцатилетнего Чехова издателю Алексею Суворину).

Вот, оказывается, ради чего, а не только ради написанного впоследствии и не оцененного в полной мере и по сей день художественного исследования «Остров Сахалин» он растрачивал свои силы и здоровье.

Привожу записи из этой книги, касающиеся моих, теперь уже родных, Шмаусов

«Быть может, пригодятся и мои цифры…» Материалы сахалинской переписи А.П.Чехова 1890 год. Государственный архив Сахалинской области + Издательство Рубеж. 600стр., 2005 г.

Страницы 75-76. Пост Александровский (всего дворов 352, жителей 1338 из 1499).

Двор 163. 01) Осип Станиславов Шмаус. Ссыльнокаторжный. Хозяин (муж). 37 лет. Католик. С Варшавской губернии. На Сахалине с 1886 г. Грамотен. Женат на родине. Пособие получает. РГБ № 512.

02) Феофила Шмаус. Женщина свободнаго состояния. Хозяйка (жена). 35 лет. Католичка. С Варшавской губернии. На Сахалине с 1886 г. Грамотна. Замужем на родине. Пособие не получает. РГБ № 511.

03) Людвиг Шмаус. Сын ссыльнокаторжнаго. 2 лета. Католик. Родился на Сахалине. Пособие получает. РГБ № 4623.

04) Станислав Шмаус (близнец). Сын ссыльнокаторжнаго. 2 лета. Католик. Родился на Сахалине. Пособие получает. РГБ № 4614.

05) Бронислава Шмаус. Дочь ссыльнокаторжнаго. 1 месяц. Католичка. Родилась на Сахалине. Пособие не получает. РГБ № 4966.

06) Лев Людвигов Дегурский. Ссыльнокаторжный. Жилец. 60 лет. Католик. С Петроковской губернии. На Сахалине с 1886 г. Грамотен. Ткач суконный. Женат на родине. Пособие получает. РГБ № 510.

Не менее интересна судьба моего другого прадеда  — Пляшкевича Михаила Фомича. Он также был репрессирован по ложному обвинению, реабилитирован только в 1956 году. Кто может рассказать о нем лучше, как не он сам? Вот его автобиография (орфография и пунктуация сохранены)

АВТОБИОГРАФИЯ

Пляшкевич Михаила Фомича

Родился я в семье белорусского крестьянина-бедняка 2 ноября 1888 года, в селе Рованичи-Слобода, бывшей Минской губернии Игуменского уезда (ныне Червенский р-н), Беличенской волости.

В 1890 году, отца моего арестовали царские жандармы за поджог «экономии» помещика Слатвинского и после 2-х летнего следствия, в 1892 году, осудили на 10 лет каторжных работ и сослали на остров Сахалин.

В 1897 году, отец  мой, будучи уже на Сахалине, выписал нас: мать мою и 7 детей, туда же, на Сахалин, как переселенцев. В то время царское правительство таким образом, за счет семей ссыльно-каторжных, колонизировало остров.

В 1898 году, из Одессы морем, но пароходе «Ярославль», наша семья, в числе многих других семей, прибыла в г. Александровск на о-ве Сахалине, где в тюрьме содержался мой отец.

Мать моя и младший брат, не вынесшие длительного морского пути, умерли в море не доезжая до Сахалина,  мы  же, 6 человек детей (я, средний брат и сестры), прибыли к отцу одни. Поскольку отец еще не закончил срока заключения и со смертью матери не пожелал колонизироваться, нас  детей, по его просьбе, поместили на воспитание в «Детский приют для детей ссыльно-каторжных» в г. Александровске, где я до 1902 года и пробыл и, закончив приютскую программу воспитания, за невозможностью из-за отсутствия средств продолжать далее свое образование, живя у замужней старшей сестры, поступил рассыльным в Александровскую почтово-телеграфную контору, изучая одновременно с разрешения начальника конторы службу телеграфа и почты.

В сентябре месяце 1904 года, я держал испытание в знании почтово-телеграфной службы и по выдержании был назначен, с 1/III-1905 г., в ту же контору на должность «почтово-телеграфного чиновника VI раз. нисшего оклада, не имеющего чина (т.к. на получение чина из-за недостаточности образования, я права не имел).

В июле месяце 1906 года, японцы заняв остров Сахалин и г. Александровск, всех гражданских служащих с семьями, одновременно с взятыми в плен солдатами и офицерами, вывезли с Сахалина в Японию, в число которых попал и я.

В августе месяце 1905 года, через несколько дней по прибытии в г. Йокогаму, всех вывезенных с Сахалина гражданских служащих японские власти передали французскому консулу, который из-за непрекратившихся еще военных действий между Россией и Японией вывез всех, в том числе и меня, через г. Шанхай в г.Одессу, куда я прибыл 1 октября 1905 года.

Из Одессы, будучи больным, я получил 6-ти месячный отпуск для поправления здоровья и выехал к себе на родину в с.Рованичи Слобода, где до мая месяца 1906 г.и прожил у своего дяди, брата отца.

В 1906 году, в июле месяце, я возвратился на Дальний Восток, в г. Хабаровск, в распоряжение Управления Приамурского почтово-телеграфного округа, не согласившегося на мое оставление на работе на родине и был вновь направлен на работу на о-в Сахалин, в г. Александровск, только что оставленный японскими войсками по Портсмутскому договору, куда и прибыл в июле месяце 1906 года, работая на рядовой работе почтово-телеграфного чиновника —  VI, V, IV, III разр. до 1910 года.

В 1908 году, в г.Александровске, женился на дочери бывшего ссыльно-каторжного, польского революционера Шмаус  Брониславе Иосифовне, от которой имею (сейчас уже взрослые) 7 человек детей, из которых 5 дочерей замужем и 2 сына, были на Дально-Восточном фронте, в данное время один — старший работает заместителем директора ФЗУ на Сахалине, а второй — младший в армии еще.

В 1914 году, я держал экстерном экзамен за курс реального училища (8 классов) и в 1915 году на техника телеграфа.

В 1917 году участвовал в февральском и октябрьском переворотах на о-ве Сахалине и был избираем населением  г. Александровска в члены в феврале «Комитета общественной безопасности» и в октябре «Совет солдатских и крестьянских депутатов», в котором работал секретарем президиума до мая месяца 1918 года, без отрыва от производства, когда меня, по распоряжению начальника Приамурского почтово-телеграфного округа, назначили на только что законченный постройкой телеграфной линии участок Декастри-Императорская Гавань (ныне Советская Гавань), соединивший эту гавань с Амурской телеграфной магистралью, в бухту Сизими, начальником контрольного телеграфного отделения, с  возложением обязанностей заведующего телеграфным участком Декастри-Императорская Гавань.

На этом участке проработал я до 1924 года, причем с 1921 г. по 1923 год, во время оккупации Декастри японцами, я принимал участие в партизанском движении, состоя бойцом партизанского отряда района Советской Гавани.

В 1924 году, после советизации Дальнего Востока, я был из Сизими переведен в г. Владивосток на должность контролера центрального телеграфа.

В 1925 году, был назначен начальником Славянского почтово-телеграфного отделения, Посьетского р-на, Владивостокского округа.

В 1926 году, в связи с обнаружением крупной растраты денежных сумм в почтово-телеграфном отделении с. Новокиевского того же р-на, был переведен в с. Новокиевское на ту же должность.

В 1929 году, в связи с районированием по Дальне-Восточному управлению связи, был назначен на должность начальника районного отдела связи Посьетского районе, Владивостокского округа, в каковой должности проработал до 1932 года.

Работая в с. Славянке, Новокиевске и Владивостоке, я активно принимал участие в работе общественных организации по лини профсоюзов связи, участвовал на трех профсоюзных окружных и краевых съездах – в  1926, 1929 и 1930 годах, а также был членом сельсоветов с. Славянки, Новокиевска и председателем районной ревизионной комиссии Посьетского рик’а и кооперативной организации этого района.

В 1932 году, приказом по Дальне-Восточному управлению связи, я был назначен в бухту Нагаево на должность заместителя начальника окружного отдела связи, куда и прибыл 10/IX-1932 г.

В связи с ликвидацией в Нагаево округа, вошедшего в ведение г/т «ДАЛЬСТРОЙ» НКВД СССР и разукрупнения окружного отдела связи на районы :Северо-Эвенкийский и Аяно-Майский, я был назначен начальником Северо-Эвенкийского районного отдела связи, в ведении которого находились предприятия НАРКОМСВЯЗИ: Тауиск, Ола, Наяхан и Средне-Колымск.

В 1934 году, с 1-го октября, по распоряжению начальника Дальне-Восточного управления связи, все перечисленные предприятия были мною переданы Дальстрою и я автоматически влился в состав управления связи Дальстроя и был назначен начальником почтового отдела этого управления и в период организации и налаживания эксплуатационной службы связи Дальстроя временно руководил радио-бюро г. Магадана и телеграфно-телефонным отделом управления связи.

По линии профсоюза и здесь я работал активно в качестве члена Месткома, ИТР, а с 1937 года по день ареста был председателем Совета Дома Инженерно-Технических Работников Дальстроя в г. Магадане, председателем Комсода госкредита и сберегательного дела по управлению связи.

В 1938 году, 21 января, я был арестован органами НКВД по «ДС» и мне было пред’явлено обвинение в участии в «антисоветской организации» возглавляемой бывшим директором Дальстроя Берзиным.

25/IX-1939 г., выездной сессией Военного Трибунала 1-и ОКДВА, я был приговорен к расстрелу. Приговор этот Верховной Коллегией Верховного Суда СССР  утвержден не был, и дело было направлено на переследствие.

3-го октября 1941 года, по решению Особого Совещания НКВД СССР, я был водворен в ИТЛ СЕВВОСТЛАПа, сроком на 5 лет, «за принадлежность к антисоветской организации», с зачетом просиженного под следствием времени, т.е. с 21 января 1938 года. Срок этот я закончил 21 января 1943 года и был освобожден из  лагеря.

Ввиду того, что моя семья, во время моего пребывания в тюрьме и лагере находилась в п. Атка, я по освобождении, тотчас же приехал на Атку, где до сего времени живу и работаю на Аткинскои снаббазе г/т «КОЛЫМСНАБ».

Состою членом профсоюза.

В течение всей своей жизни я ни в каких политических организациях и группировках не состоял, будучи же при этом активным общественником, обременным к тому же большой семьей, я был лишь сочувствующим партии ВКП/б,готовясь и предполагая в будущем, когда меня проверят хорошо партийные организации и ее члены, вступить в члены ВКП/б, но это мое желание из-за моего ареста не осуществилось и теперь, имея от роду около 58 лет, с расшатанным здоровьем, я стараюсь по мере своих сил честно трудиться. 

Подпись

22 января 1946 года п. Атка, Хабаровского края.

Архив УФСБ России по Омской области

Добавлю, что внучке Михаила Фомича — Ануш Шагинян удалось раздобыть рассекреченное дело НКВД на ее деда, из которого видно, как выбивались «признания» в то время.

Сохранилась фотография 1932 года, на которой почти вся семья Михаила Фомича

На сегодняшний день в Красной Горбатке проживают четверо потомков этих замечательных людей – я с сестрой и двое детей нашего умершего брата. И пока мы есть, мы будем помнить и чтить память о наших предках. 

P.S. Добавлю еще, что у меня имеется практически полная информация с метрических книг Успенской церкви погоста Мусько, в приход которой входили деревни Андреевка, Высоково, Селищи, Нова (ныне – Новлянка) и села Лобаново. Если кого-нибудь интересует родословная своей семьи, обращайтесь, помогу.

Александр Глазунов, Красная Горбатка, июнь 2025 г.